В данной диссертации с функционально-семантической точки зрения на аспект, или аспектуальность проводится сопоставление важных фрагментов языковой картины мира （ЯКМ） （В. фон Гумбольдт） русского и японского языков, связанных с выражением глагольного действия, в частности, его начинательности.

При этом, в сопоставительном исследовании таких разноструктурных языков, как русский и японский, мы считаем особенно важным учитывать, с одной стороны, универсальные семантические черты различных языков, а с другой - лингво-специфичные черты отдельного языка.

Универсальные черты представления глагольного действия в нашей работе основываются на предпосылках, что аспект, шире, аспектуальность （А.В. Бондарко） относится к одной из более "универсальных" понятийных категорий （И.И. Мещанинов, О. Есперсен） и что функциональная семантика данной категории передается каким-нибудь образом во всех языках （по крайней мере, во множестве языков） мира. За основу сопоставления мы берем две важные аспектуально релевантные типологии: онтологическую трихотомию ситуаций, состоящую из состояния, процесса и события （Г.Х. фон Вригт）, и типологию аспектуальных признаков глагольного действия: статичность / динамичность, процессность, длительность, предельность / непредельность （т.е. грамматическая предельность）, терминативность / нетерминативность （т.е. лексическая предельность）, гомогенность / гетерогенность, изменение / стабильность.

При этом набор конкретных аспектуальных характеристик, а также значимость отдельных признаков в сопоставляемых языках могут различаться, что, по нашему мнению, определяет лингвоспецифичность сравниваемых языков в семантической сфере аспектуальности. С этим непосредственно связаны определенные семантические доминанты отдельного языка, т.е. фундаментальные идеи, характеризующие данную ЯКМ частотностью, разнообразием форм реализации в отдельном языке, а также пониженной степенью коммуникативной осознаваемости （А. Вежбицкая, Е.В. Падучева, Е.В. Петрухина）. Сущность семантического сопоставления различных языков заключается не только в сопоставлении "разного оформления одного и того же "фрагмента мира" в сопоставляемых языках", но и в "сравнении комплексов смыслов, характерных и частотных для обозначения данного "фрагмента мира" в каждом языке" （Е.В. Петрухина）.

Сопоставительный анализ выражения начинательности в русском и японском языках показывает, что между сравниваемыми языками существуют различия в организации функционально-семантического поля начинательности, а также в ее практическом выражении в речи.

Для русской аспектуальной системы важна прежде всего идея "ПРЕДЕЛА" в развитии ситуации, ее "ГРАНИЦЫ". Концепт предела актуализирует представления о темпоральной структуре ситуации, об изменениях в актантах глагольного действия, отражающихся в таких аспектуальных характеристиках, как гетерогенность / гомогенность, терминативность / нетерминативность глагольного действия. Данные оппозиции признаков в русском языке являются семантической базой аспектуальной системы русского глагола, так как видовые пары составляют прежде всего гетерогенные терминативные глаголы （ср. падать - упасть, строить - построить）.

Более того, идея границы между смежными во времени ситуациями становится доминантой при повествовании о последовательных событиях в плане прошедшего времени. Выражение данного предела осуществляется в основном при помощи терминативных глаголов СВ, начинательных и ограничительной модификации нетерминативных глаголов （с приставками за-, по-; по-, про- и др.）, а также при помощи конструкции с фазисными глаголами начать, стать и др. При этом, когда гомогенные, нетерминативные ситуации （процесс/состояние） включаются в цепочку сменяющих друг друга ситуаций, их представление как события во многих случаях реализуется с помощью выражения начального предела вышеназванными средствами. В данном случае обозначение начала, обусловливаясь закономерностями функционирования грамматической категории вида русского языка и значимостью в ней семантических доминант "ПРЕДЕЛ / ГРАНИЦА", происходит в большей степени "облигаторно", в меньшей степени "интенционально" со стороны говорящих, т.е. оно получает грамматический характер.

（1） Он встрепенулся, вскинулся, завертел головой （"Азазель" Б. Акунин） - ファンドーリンはわれに返り、ぱっと飛び起きて、頭をあちこちに動かした （沼野恭子）

В функционально аспектуальной системе японского языка особое внимание уделяется "СТАБИЛЬНОСТИ" ситуации （процесс / состояние）, для выражения которой имеется ряд продуктивных дериватов, в частности, -ТЭ ИРУ, -ТЭ АРУ, -ТЭ ОКУ, ТЭ ИКУ, -ТЭ КУРУ, -ТЭ МИРУ и т.д. Они разнообразно модифицируют стабильные фазы （результирующее состояние, направленность процесса с точки зрения говорящего, попытка деятельности и др.）.

В противоположность стабильности идея "временного предела （границы）" не так значима, как в русском языке. Оппозиции терминативности / нетерминативности, гомогенности / гетерогенности не отражаются в аспектуальной классификации японских глаголов: гетерогенные терминативные глаголы ёму 'читать', татэру 'строить' объединяются в классе процессуальных глаголов 継続動詞（金田一春彦） с такими гомогенными нетерминативными глаголами, как варау 'смеяться', хасиру 'бежать'. Грамматический предел （представление ситуации как события） при этом выражается простыми формами на -РУ /-ТА, которые в японской аспектологии многие лингвисты называют завершенным аспектом 完成相（奥田靖雄、鈴木重幸、工藤真由美他）, что порождает ассоциации с русским совершенным видом （СВ）. Но данные формы, в отличие от русского СВ, являются в оппозиции с формами на -ТЭ ИРУ （-ТЭ ИТА） немаркированными, а также обозначаемый ими "предел" является крайне обобщенным. Кроме того в японском языке в принципе нет необходимости его конкретизировать （начало, конец и т.д.）. В большинстве случаев либо с помощью контекста тот или иной определенный предел подразумевается, либо заменяемость простых форм фазовыми выражениями подсказывает, о каком пределе может идти речь в данном определенном высказывании. Это обусловлено, по нашему мнению, тем, что простые формы на -РУ / -ТА, отражая обобщенное, комплексное понятие обозначаемого глагольного действия, в основном передают лишь факт, что 'произошло, имело место названное глаголом действие', оставляя при этом выделение из него какой-либо определенной фазы потенциальным. В связи с этим отметим, что обозначение предела лексическими средствами выражения фазистности （начинательности - в нашем случае） в японском языке （например, -ДАСУ, -ХАДЗИМЭРУ） является полностью сознательной "операцией" со стороны говорящего для передачи нужной ему информации.

（2）僕はリーヴァイスのヒップ・ポケットから封筒を取り出し、封を切って一万円札の束を一枚ずつ数えた。＜中略＞半分くらい数えたところで手がひりひりと痛んだ（『羊をめぐる冒険』村上春樹）// - Я вытащил из заднего кармана "Ливайсов" конверт, открыл его - и одну за другой начал пересчитывать десятитысячные банкноты. <...>. Я не досчитал и до середины, а рука уже ныла от усталости （Коваленин） Cf. - I finished the envelope out of the hip pocket of my Levi's, tore open the seal, and started to count the stack of ten-thousand-yet notes. <...>. Halfway through, my fingers began to tire （Birnbaum）

Функционально-семантическое поле начинательности в русском языке более дифференцировано, чем в японском языке, что объясняется разработанной классификацией семантических типов начинательности （инхоативность, ингрессивность, инцессивность）, а также разнообразием способов передачи данной семантики. В русском языке имеется несколько начинательных аффиксов （за-, по-, вз-, раз-ся и др.）, которые отличаются друг от друга типами начинательности, а также семантической модификацией （например, интенсивное начало）. В японском языке широко употребляемыми начинательными формантами как таковыми можно назвать лишь вспомогательные глаголы на -ДАСУ, -ХАДЗИМЭРУ （с некоторым колебанием -КАКЭРУ/-КАКАРУ）. Дериваты на -ДАСУ, -ХАДЗИМЭРУ представляют собой, в основном, инхоативы.

С различием в сочетаемости глагольной лексики с начинательными формантами непосредственно связано различие в интерпретации денотативного мира. Возникновение новой ситуации, характеризующейся меньшей степенью динамичности, например, может интерпретироваться в русском языке как 'начало'（BEGIN）, а в японском языке - как 'становление' （BECOME）, ср. Заболела голова - Атама-га итакуНАТТА （букв. 'Голова стала больной' - подобно такой трактовке, как "Лицо стало бледным"）. Значение 'становления', обладая семантическим элементом 'переход из небытия в бытие', также включается в функционально-семантическое поле начинательности, но без внимания на дальнейший ход начавшейся ситуации оно находится в его периферии, вернее, занимает место на грани полей начинательности и завершенности （результативности）. В японском языке, поскольку фазисный предел не играет такой важной роли, как в русском языке, интерпретация ситуации, которая воспринимается в русском как начинательная, может происходить по-другому: именно через выделение "стабильных фаз" глагольного действия. Эта тенденция наблюдается особенно в употреблении таких дериватов, как -ТЭ ИРУ, -ТЭ ИКУ, -ТЭ КУРУ, -ТЭ МИРУ, значение которых фокусирует процесс （деятельность） начавшейся ситуации.

（3） …. so I started walking downtown toward the zoo, on the part side of the street, and she started walking downtown on the other goddam side of the street. <...> Anyway, we kept walking that way all the way to the zoo （"The Catcher in the Rye" J.D. Salinger） - ... и я потихоньку направился к зоопарку по одной стороне улицы, а она пошла туда же, только по другой стороне. <...> Так мы и шли всю дорогу до зоосада （Райт-Ковалева）.−だから僕はかまわず通りの公園側をダウンタウン方向に、動物園の方に向かって歩いていった。フィービーときたら、やれやれ、僕とは反対側の歩道を動物園に向かって歩いていた。<中略>　とにかく僕らはそんな感じで動物園までずっと歩いた（村上春樹）／それで僕は、その通りの公園側を、動物園をめざして、ダウンタウンのほうへ歩きだしたんだ。すると彼女も、向こう側の歩道をダウンタウンのほうへ向かって歩きだした。<中略>　とにかく、僕たちは、そんな格好で、動物園までずっと歩いていったのさ（野崎孝）

Наш материал на основе перевода художественной литературы с русского на японский и, наоборот, с японского на русский, выявил особенности выражения начинательности и его употребления в реальных текстах. В количественном отношении начинательность в русских художественных текстах выражают намного чаще, чем в японских текстах. При этом большая частотность выражения начинательности характеризует как русские оригинальные тексты в сравнении с японскими переводами, так и русские переводы японских источников （приблизительно, Рус.→Яп. в 2 раза больше; Яп.→Рус. в 4. раза больше）. Это в основном связано с тем, что предел как граница между смежными во времени ситуациями в русской речи часто выражается как начало новой ситуации. Таким образом, статические данные подтверждают наш вывод о "ПРЕДЕЛЕ" как семантической доминанте русской ЯКМ.

Употребление переводческого материала с целью лингвистического исследования всегда сопровождается проблемой разграничения феномена, отражающего лингвоспецифичность отдельного языка, и стилистической операции писателя или переводчика. Даже в японском языке, в котором ограничение глагольного действия фазовыми пределами является сравнительно рецессивным явлением, во многих случаях можно выделить подразумеваемый предел и эксплицитно его выразить （см. пример 3）. Следовательно, рецессивность какого-либо смысла вовсе не значит, что его нельзя выразить или выражать в языке, а она характеризуется частотностью случаев, когда данный смысл можно выражать и можно не выражать. В языке, в котором данный смысл доминантный, наоборот, работает как бы некий несознательный "импульс", который стимулирует его употребление в речи.

金子百合子氏の論文『ロシア語・日本語のアスペクト意味体系における開始性言語的世界像対照分析の試み』（原文ロシア語）は、ロシア語と日本語において動詞述語によって様々な事象がどう表現されるか、アスペクト性の観点から対照研究したものである。

本論文は第1部「ロシア語と日本語におけるアスペクト的意味の対照」と、第2部「ロシア語と日本語における開始表現」の二部構成になっている。

アスペクトは特にロシア語学において、いまだ未解決の様々な問題を含む重要な研究分野である。このような分野で二言語間の対照研究を行おうとするのは極めて野心的な試みだが、第1部で金子氏は、膨大なアスペクト関係の先行研究の中から意味論的アプローチをとるものを中心に整理する一方で、対照研究の前提となる概念（状況の存在論的三分類、言語的世界像、意味的優勢素など）を丁寧に吟味することによって、この大きな課題を扱うための理論的な基礎を固めている。

この理論的作業の際に金子氏は、意味的優勢素（ある言語社会において支配的な役割を果たす意味）に特に注目した。そして、ロシア語においては「限界／境界」が意味的優勢素であるのに対して、日本語においては「安定性」が意味的優勢素になっている、という明快かつ説得力ある主張を導き出した。

金子氏はこのようにロシア語と日本語の主なアスペクト的表現を対照してその違いを明らかにしたうえで、第2部では日本語・ロシア語資料の独自の調査に基づき、開始表現を定量的に対照することを試みている。最近のロシア語動詞の不変的意味に関する研究では完了体動詞の表す概念と「開始性」との強い連関が指摘されており、金子氏はそれを受けて「開始性」を様々な位相概念の中でも最も基本的なものとして対照研究の焦点に置いた。用いられた資料は近現代の文学作品で、ロシア語原作8編とその日本語訳、および日本語原作6編とそのロシア語訳が主なものである。

この資料調査によって得られた結果は鮮やかで、それまでの論考から予想された通り、ロシア語のテキストのほうに開始性を表示する表現が多用されていることが明らかになった（ロシア語原作とその日本語訳の間で約2倍、日本語原作とそのロシア語訳の間で約4倍）。これはアスペクト的な表現の領域で、日本語よりもロシア語のほうに「限界／境界」の概念を明確に指示する傾向が強いことをはっきり示すものである。

審査の過程では、「限界／境界」や言語的世界像などの概念規定、日本語におけるアスペクトのとらえ方、資料として文学作品を使うことの問題点などについてさらに厳密な検討が必要だとも指摘された。しかし、それは本論文の高い学術的価値を損なうものではない。そもそもアスペクトの観点から日露二言語をこれほど徹底的に対照した研究は前例がなく、本研究はこの分野における先駆的な独創的業績として高く評価できる。それゆえ、審査委員会は全員一致で、本論文が博士（文学）の学位に値するとの結論に至った。